Мотосу Урано любила книги. Психология, религия, история, география, образование, антропология, математика, физика, геология, химия, биология, искусство, язык, художественная литература… Книги были наполнены знанием всего человечества, и она любила их от всего сердца.

Она чувствовала себя счастливой всякий раз, когда читала книгу наполненную новыми для неё фактами и выдумками. Смотря на неведомые ей миры, с помощью карт и артбуков, она чувствовала опьяняющее блаженство от того, как расширялся её мир. А ещё она интересовалась старыми сказками и мифами других стран, так как чувствовала, что они давали ей возможность заглянуть в разные культуры давних времён. Они были наполнены историей¹такс такс такс, и Урано не могла сосчитать, сколько часов она потеряла, чтобы разгадать их тайны.

Урано нравился своеобразный запах старых книг, что лежали в кладово́й библиотеки, и даже запылённый воздух соблазнял её настолько сильно, что она всегда направлялась прямо к дальним комнатам всех библиотек, которые посещала. Она медленно наполняла свои лёгкие характерным для старых книг затхлым запахом, перелистывала страницы и, находясь в одиночестве, чувствовала восторг. Конечно же, ей также нравился и запах новой бумаги и чернил. Она веселилась, просто размышляя о том, что будет написано на страницах, и какая новая информация ждет её.

Прежде всего, Урано просто не могла чувствовать себя хорошо, если её глаза не просматривали книжные строки. Чтобы жить, ей всегда нужно было держать под рукой книгу, независимо от того, принимала ли она ванну, умывалась или просто гуляла. Она жила так с детства и до окончания университета, цепляясь за книги с таким рвением, что все, кто знали Урано, называли её «странным книжным червём». Они говорили, что она любит книги так сильно, что это вредит её жизни. Но Урано не обращала на них внимания. Пока у неё были книги, ей этого хватало, чтобы чувствовать себя счастливой.

Большой грузовик проехал перед Урано, извергая позади себя выхлопные газы. Тёплый ветерок пронёсся мимо, всколыхнув челку. Но она не обратила на это внимания. Всё, что она сделала, так это торопливо удержала страницы книги, чтобы они не перевернулись, и она не потеряла то место, где читала.

— Урано, хватит, это опасно! Держись поближе ко мне, — выкрикнул юноша.

— М-м-м… — лениво протянула она, поправив очки, сосредоточенная на строках перед ней

Урано заметила, что ей мешают её развевающиеся волосы, и быстро откинула их в сторону. До её ушей донёсся раздражённый вздох, и она почувствовала, как кто-то слегка потянул её за руку.

— С̧ю̄[✱] Имя «С̧ю̄» (修) можно прочитать и как «Осаму», но в новелле указано чтение «С̧ю̄» (しゅう С̧ю:).
Для более правильной передачи японского произношения, я, во-первых, использовал рекомендованный для этой цели макрон (черта над буквой) для обозначения долготы гласной.
Во-вторых, я использовал «с̧» («с» с седилью) для указания на изменение произношения «с», чтобы оно соответствовало произношению в японском языке. Таким образом «с̧» — это мягкое «с», имеющее несколько шипящий оттенок, нечто среднее между мягким «с» и «ш». Читатель вправе выбирать самостоятельно, стараться ли передать японское произношение, либо произносить её просто как «с» или «ш»., мне больно, — нахмурив брови, сказала она.

— Можешь жаловаться сколько угодно, но немного боли намного лучше, чем попасть под грузовик и умереть, или ты так не считаешь?

— И правда. Я бы не хотела умереть от чего-либо, кроме лавины книг.

Урано мечтала прожить всю жизнь в окружении книг. Если возможно, она хотела бы провести все свои дни в книжной кладовой где не было бы солнца, которое могло повредить страницы, но имелось достаточно свежего воздуха, чтобы чувствовать себя комфортно. Время, что она не тратила на чтение книг, было потрачено впустую. Даже если бы люди сказали, что её кожа стала грубой и бледной, и посмеялись, что она такая слабая из-за недостатка упражнений, даже если бы её мама накричала на неё за то, что зачитавшись, она забыла поесть, Урано не собиралась выпускать из рук книги. Она считала, что если ей и придётся как-либо умереть, то она бы выбрала быть погребённой под лавиной книг. Подобная смерть сделала бы её намного счастливее, чем медленная смерть на больничной койке. Урано искренне в это верила.

— Я каждый раз повторяю тебе не читать, пока ты идёшь! — отчитал её юноша. — Если бы не я сейчас, ты бы точно вышла на дорогу и мгновенно умерла! Как насчёт небольшого спасибо?

— Но я говорю это всё время. Я действительно, очень благодарна.

— Для меня твои слова звучат не слишком искренне.

— С̧ю̄, я благодарна тебе за то, что могу читать книги, пока иду. Но даже если бы я умерла, то попросила бы бога реинкарнировать меня, чтобы я могла продолжать читать книги в новой жизни. Разве не умно? А-ха-ха.

— Жизнь не такая удобная, идиотка!

Их разговор продолжался, пока они не достигли дома Урано. С̧ю̄ вошёл с ней, а не пошёл в свой дом по соседству. Поскольку они были друзьями детства и ходили в один и тот же детский сад, их практически с рождения воспитывали, как брата и сестру. Он всегда называл дом Урано «домом», и никто не ставил это под сомнение.

— Мама, вот то, что ты просила. Я буду в библиотеке. Позови меня, когда ужин будет готов.

— Спасибо. Как насчет тебя, С̧ю̄? Твоя мама планирует что-нибудь приготовить?

— Нет, она работает. Сегодня вечером я поем у вас. Урано, я воспользуюсь телевизором, чтобы поиграть в несколько игр?

Урано направлялась в библиотеку, которая осталась от её отца, умершего, когда она была маленькой, а потому повысила голос, чтобы С̧ю̄ услышал её.

— Ага, наслаждайся.

Открыв дверь, она включила свет. В библиотеке имелось окно для вентиляции, но оно плотно закрывалось толстой светозащитной заве́сой для предохранения книг от солнечного света. Со всех сторон располагались книжные шкафы с книгами. Также здесь был письменный стол с огромной стопкой книг на нём, поскольку Урано купила так много новых, что полки не могли вместить их все.

Урано спокойно села на стул, не отрывая взгляда от книги в руках, и продолжила читать. Внезапно всё в её поле зрения затряслось. Подумав, что произошло землетрясение, она просто продолжила читать дальше. Вот только тряска оказалась сильнее, чем обычно. Это мешало читать, а потому она нахмурила брови. Расстроенная землетрясением, Урано подняла голову и увидела книги, заполнившие всё её поле зрения.

— Ой?! — только и успела вскрикнуть она.

Книги слетели с наклонившейся полки и падали прямо на неё. Не в силах увернуться от них, Урано могла лишь смотреть с широко раскрытыми глазами, как книги погребают её заживо.

«Так жарко. Так больно. Ненавижу это…» — звучал прямо в моей голове детский голос, наполненный болью и страданием.

Ну ладно. И что вы хотите, чтобы я сделала? Я понятия не имела что делать, но со временем голос становился всё тише. В тот момент, когда я поняла, что больше не слышу голос ребёнка, окружающая меня штуковина, похожая на пузырь, исчезла со взрывом, и я почувствовала, как моё сознание медленно проясняется. В то же время я ощутила жар и боль во всём теле, словно болела гриппом.

«Я тоже уже ненавижу эти жар и боль» — мысленно согласилась я с ребёнком.

Вот только ребёнок так и не ответил.

Было очень жарко, а потому я попыталась перевернуться, чтобы найти более прохладное место на кровати. Может, причина была в жа́ре, но я не могла двигать телом так, как хотела. Я во что бы то ни стало продолжала бороться, и в процессе того, как моё тело покачивалось, я слышала звук чего-то вроде бумаги или травы, трущейся подо мной.

— Что за шум? — вслух подумала я.

Моё горло должно было болеть из-за болезни, но изо рта донёсся тонкий детский голос. Это был явно не мой собственный голос. Да и звучал он точно так же, как голос ребёнка, который я совсем недавно слышала в голове. Я хотела продолжить спать, поскольку из-за жа́ра чувствовала себя вялой, но не смогла проигнорировать тот факт, что лежала на незнакомой кровати, а мой голос не был моим. Пусть и медленно, но я подняла тяжёлые веки.

Лихорадка, похоже, была очень сильной, так как глаза наполняли слёзы, отчего зрение оказалось искажённым. И должно быть слёзы послужили своего рода линзами, так как я могла видеть без очков гораздо дальше, чем обычно.

— Что?! — не смогла сдержать я удивления.

По какой-то причине я увидела перед собой маленькую, нездоровую на вид руку ребёнка. Странно, ведь моя рука должна быть больше. У меня руки взрослого, а не маленького, недоедающего ребёнка. Однако я могла двигать рукой ребёнка, как своей, сжимая и разжимая её. Вот только это тело, которым я могла управлять по своему желанию, не было моим. От столь шокирующего откровения у меня во рту пересохло.

— Что произошло?

Следя за тем, чтобы слёзы не текли из увлажнённых глаз, я перевела взгляд, сохраняя положение головы неподвижным. У меня не заняло много времени, чтобы заметить, что я не была в своей комнате. Кровать подо мной оказалась твёрдой и без матраса. Кроме того, подушки оказались сделаны из чего-то колючего и грубого. От грязного одеяла, накинутого на меня, странно пахло, и к тому же всё моё тело зудело, словно его искусали блохи или клопы.

— Стоп, подождите… Где я?

Моими последними воспоминаниями было, как меня похоронило под лавиной книг, и вряд ли меня спасли в самый последний момент. По крайней мере, я не сомневалась, что ни одна больница в Японии не будет лечить пациентов на настолько грязной кровати. В чём дело?

— Я… Я ведь умерла, да?

Все признаки указывали на «да». Я умерла, будучи раздавленной книгами. Землетрясение было в лучшем случае на три или четыре балла[✱] три балла — колебания отмечаются немногими людьми.
четыре балла — колебания отмечаются многими людьми, возможно дребезжание стёкол. по шкале Рихтера. Это было не то землетрясение, которое уносило жизни людей. Таким образом, моя смерть определенно отметилась новостями вроде: «Студентка университета, готовящаяся к выпуску, была раздавлена насмерть книгами в собственном доме».

«Это так неловко! Я за один день умерла дважды, один раз физически и один раз социально».

Мне было настолько неловко, что я попыталась кататься по кровати, но из-за страха за свою тяжёлую и больную голову, я решила вместо этого зарыться лицом в ладони.

— Ну нет, я ведь всего лишь просто так шутила. Да, я думала, что, если придётся умирать, то я могла бы умереть, будучи раздавленной книгами. И я правда думала, что это было бы лучше, чем умереть медленной смертью на больничной койке.

Но всё случившееся было неправильным! Я мечтала о счастливой смерти в конце жизни, будучи окруженной книгами. Честно говоря, я не ожидала, что вскоре случится землетрясение, которое приведёт к моей смерти.

— Ужасно. Я ведь только что получила работу. Ох, моя милая университетская библиотека…

В неспокойный век высокого уровня безработицы мне удалось устроиться на работу в университетскую библиотеку. Набравшись мужества и решимости осуществить свою мечту о счастливой жизни в окружении книг, я прошла все необходимые тесты и собеседования и, наконец, добилась желаемого. На этой работе у меня было бы гораздо больше времени на чтение книг, чем на любой другой, а в библиотеке к тому же имелось много старых книг и документов. Моя мама, которая беспокоилась обо мне больше, чем кто-либо ещё, даже начала́ плакать, услышав эту новость. «Прекрасно! Урано, ты действительно нашла хорошую работу. Я так горжусь тобой», — сказала она со слезами на глазах. А через несколько дней я просто беру и умираю?

Мой разум переместился к мыслям о том, как должно быть, плакала мама, узнав о моей смерти. Мама, с которой я никогда больше не увижусь, наверняка злилась. Я могла бы с уверенностью сказать, что в какой-то момент она закричала: «Сколько раз я говорила тебе избавиться от части этих книг?!».

«Прости, мама…» — подумала я и подняла тяжёлую вялую руку, чтобы вытереть слезы.

С больши́м усилием я медленно приподняла голову и усадила своё пылающее жаром тело. Теперь, не обращая внимания на прилипшие к потной шее волосы, я могла осмотреть комнату, стремясь получить как можно больше информации. В комнате находились всего лишь несколько ящиков для хранения вещей и две, по-видимому, кровати, каждую из которых покрывали грязные одеяла. К сожалению, я не смогла увидеть книжную полку.

— Я не вижу книг… Может быть, это какой-то кошмар? Кошмар после смерти?

Если бог удовлетворил моё желание и реинкарнировал меня, то поблизости должны оказаться книги. В конце концов, я хотела продолжа́ть читать книги после перерождения.

Обдумывая подобные вещи своей замутнённой головой, я уставилась на гнездо паука, свисающее с тёмного, испачканного сажей потолка. Однако вскоре дверь открылась, и вошла женщина. Возможно, она услышала, что я двигалась, или, может быть, как я разговаривала сама с собой. Но, так или иначе, это была красивая женщина с треугольным платком на голове. На вид ей было около двадцати. Красивое лицо. Однако она была очень грязной. Настолько грязной, что я бы предположила, что она бездомная, если бы увидела её на улице. Я не знаю, кто эта женщина, но она определённо должна вымыть лицо и содержать себя в чистоте. Она впустую растрачивает свою внешность.

— Майн, %&$#+$*+#%?

— А-а-а-а! — закричала я и схватилась за голову от боли.

В тот момент, когда я услышала непонятную речь женщины, мысленная плотина взорвалась и воспоминания, которые казались знакомыми, но не являлись моими собственными, промчались сквозь меня. В течение нескольких мгновений накопленные за годы воспоминания, принадлежащие девочке по имени Майн, пронеслись в моём разуме, словно водный поток, и ударили по моему разуму.

— Майн, ты в порядке?

«Нет, я не Майн!» — хотела я запротестовать, но не могла. Я была ошеломлена неописуемым ощущением этой странной, грязной комнаты, но эти слабые, маленькие ручки стали мне знакомы. По коже поползли мурашки, поскольку язык, который раньше казался мне незнакомым, стал полностью понятным. Огромный поток информации привёл меня в панику, и всё, что я могла видеть перед собой, кричало лишь одно: «Ты больше не Урано! Ты Майн!»

— Майн? Майн? — взволнованно звала меня женщина.

Но для меня она была чужой. Или она должна была. По какой-то причине мне казалось, что я её знаю. Мне даже казалось, что я её люблю. Эта любовь ощущалась странно и чуждо, словно не была моей собственной. Вот только я всё ещё не могла послушно признать, что женщина передо мной — моя мама.

В то время моё неприятие и любовь сталкивались друг с другом, женщина продолжала называть моё имя. Майн.

— Мама, — пробормотала я.

Когда я посмотрела на эту странную женщину, которую никогда раньше не встречала, и назвала её «мама», то я перестала быть Урано и стала Майн.

— Как ты себя чувствуешь? У тебя болит голова?

Я инстинктивно не хотела трогать её. Ту, что существовала в моих воспоминаниях, и была той, кого я не знала, а потому упала на вонючую кровать, избегая её протянутой руки. Затем я закрыла глаза, чтобы полностью отрезать себя от того, что видела.

— Да, голова болит. Хочу спать.

— Ладно. Хорошо отдохни, милая.

Я подождала, пока мама выйдет из спальни, и принялась размышлять, надеясь понять сложившуюся ситуацию. Мои мысли были беспорядочны от лихорадки, но я не смогла бы спокойно уснуть, из-за той паники, которую ощущала. Я понятия не имела, что именно произошло, но считала, что куда важнее подумать, что же делать дальше, чем застревать в прошлом. Знание того, что именно случилось, не изменит факта, что теперь я должна была что-то сделать с той ситуацией, в которой оказалась.

Если бы я не воспользовалась воспоминаниями Майн, чтобы полностью понять что меня окружает, то моя семья быстро бы стала что-то подозревать. Я начала́ медленно переваривать многочисленные воспоминания Майн. Я пыталась осмыслить их так хорошо, как только могла, вот только её воспоминания были воспоминаниями очень маленькой девочки со слабым знанием языка. Она не совсем понимала всё, что говорили ей мама и папа, и потому многое не знала. Моего словарного запаса очень не хватало, так что более половины этих воспоминаний оказались бессмысленными.

— И что же мне теперь делать? — задалась я вопросом.

Из её воспоминаний я поняла несколько вещей. Во-первых, моя семья состояла из четырёх человек: я, моя мама Ева[✱] в оригинале, транслитерация имени Ева несколько отличается от обычного варианта транслитерации данного имени на японский. Это было сделано, чтобы передать немецкое звучание данного имени, где «в» звучало бы как «ф»., моя старшая сестра Тули[✱] Тули — финское и эстонское женское имя. и мой папа Гюнтер[✱] Гюнтер — немецкие имя и фамилия.. Кажется, что папа был солдатом или кем-то подобным. Однако самым шокирующим оказалось то, что этот мир не был моим.